«Синеокая тень у ледяного трона Поэзии
Или грустная правда о жизни принца Кая».
1859 -1925 г.- Одесса?
(Точные даты жизни и смерти героини очерка – статьи неизвестны.)
Об этой женщине доподлинно известно столь мало, что все рассказанное мною здесь многим из читателей покажется неопределенным, туманным, как некая выдумка, призрак, легкий и воздушный, сон, давний и отлетевший. Сон о первой любви поэта.
Сон слегка - непонятный, слегка - смешной. Быть может, и не заслуживающий пристального внимания. Сны вообще лучше - забыть, мало ли что навеет легкими крылами память, особенно безжалостная на склоне лет? Поэт и пытался – забыть, но почти перед смертью в 1918 году, снова и снова посвящал давно угасшему костру чувств и призрачно неясному облику первой возлюбленной, строки в дневнике и стихи… Ставшие бессмертными.
Кому дано право говорить о первой любви? В каких красках, каких тонах, какими словами? Поэт когда - то сказал свое слово. Стихи стали классикой. Но и безжалостные критики - сказали тоже.
Они навечно и язвительно пригвоздили пылкие, неловкие мечтания юности к позорному столбу насмешки, уцелевшие письма объявили «беллетризированным образчиком искусственно выдуманных чувств». Метания же и мучительные сомнения стареющей, влюбленной женщины нарекли и вовсе - блажью, а конец ее пути обозначили лишь одною скупою датой: 1925 годом…
Словом, искусно создали свою версию, легенду биографии. Где, оказывается, вовсе не было мучительных поворотов Судьбы, не было абсолютно никаких метаний, сомнений, тоски, тщательно запрятанной, замаскированной душевной боли.
Не было в этой лакированной, всячески ретушированной маститыми литературными умами биографии, и сумасшедшей ревности с обеих сторон, и неизбежной для такого накала страстей обязательной тени другой Женщины. (Что всего трагичнее, обиднее, непонятнее, женщина та была - не женой, а….. матерью Поэта!)
Не было в благостной легенде и страстных писем, признаний, обжигающих пальцы и душу Поэта жаром поздней, последней любви.
Не было тайных, слегка навязанных, длинных свиданий в полутемной карете. Слез, упреков, страданий, обещаний и глухого, напряженного молчания.
Не было даже и обычной в таких случаях глухой ненависти к некогда обожаемому образу - статной, синеглазой женщине с глубоким, волшебным голосом. Не было отчаяния оттого, что ненависть эта - почти бесполезна, ибо не дает права ничего забыть!
В этой, длинно - заунывно написанной дотошными исследователями легенде - житии вообще не было ничего, хотя бы отдаленно похожего на трагически изломанную жизнь Александра Блока, до сих пор до конца непонятную многим, даже знающим наизусть его стихи и, казалось бы, каждый момент его жизни!
Я не претендую на роль истинного биографа. И в мыслях такого не было. Просто пишу привычный уже акварельный портрет. Легкими штрихами. Сквозь боль, медленно заползающую в сердце. Боль оттого, что еще одна биография - неполна, еще одна судьба - - не дописана точно и ясно, и вся земная прелесть подробностей человеческого бытия неотвратимо исчезает вместе со смертью.. Сколько еще раз буду я постигать эту истину, плакать над нею, и опровергать ее - начертанием очередного портрета, эскиза, очередной биографии? Не знаю. А пока, мой читатель, посмотри внимательно на него, портрет, задержи взгляд на страницах, повествующих о судьбе Женщины, любящей Поэта. Судьбе, странной, и горькой в страшной ее обычности.
Да, еще одно! Пожалуй, стоит вчитаться внимательнее и в строки стихов, ставших почти классикой. Почти. Строки, посвященные другой Прекрасной Даме Александра Блока более известны, конечно. Но у Вдохновения, стоявшего у источника «божественных рифм и созвучий», тоже ведь было свое начало. Начало это носило имя Ксении Михайловны Садовской. Итак….
Ксения Островская родилась в 1859 году, в семье мелкого акцизного чиновника. Росла в маленькой захудалой усадьбе на Херсонщине, где большая семья едва сводила концы с концами. Нервная, скупая на сердечную ласку, издерганная бесконечными долгами, мать, безликий отец, тянувший лямку незаметного чиновника, с вечной, слегка виноватой полуулыбкой на помятом лице. Синеглазую красавицу Оксаночку он любил, казалось, более других детей, все норовил погладить по голове, незаметно сунуть в руку конфету или пряник….. Ему нравилось, когда дочь играла по вечерам на стареньком расстроенном фортепьяно, почти неслышно напевая украинские песни или манерные французские романсы.
Несмотря на явный недостаток средств и вечное недовольство властной своей супруги, сумел Михаил Островский каким - то образом все же настоять на том, чтобы любимица Ксения получила хорошее образование сначала в частной женской гимназии в Одессе, потом - в Москве и Петербурге.
Она уже заканчивала Петербургскую консерваторию по классу пения, когда ее поразил тяжелый ларингит, болезнь горла, обычная для многих в сыром климате столицы. Денег на лечение в Италии и специальные уроки по сохранению и постановке голоса не было совсем. Подрастали братья и сестры, теперь нужно было учить их. Мечту о карьере певицы пришлось оставить навсегда. Ксения очень тяжело пережила внезапное крушение всех своих честолюбивых надежд.
Девушка всегда страстно мечтала вырваться из - под гнета нищеты и обыденности.
Не получилось, не дано было, увы! Ксения обожала музыку, особенно - Вагнера,- несмотря на все запреты врачей, продолжала петь в узком кругу друзей, но служила не на театральной, оперной сцене, как мечтала, а в скучном Статистическом комитете. С удовольствием принимала участие в домашних музыкальных вечерах и спектаклях, на которые приглашали ее друзья. Часто ездила в оперу, особенно осенью, когда в Мариинском, по желанию Государыни императрицы Александры Феодоровны, неизменно давали серию опер Вагнера. На одном из таких длинных оперных спектаклей «провожатым - пажом» Ксении стал Владимир Степанович Садовский - юрист, знаток международного торгового права, некогда доцент - Новороссийского университета человек с положением и обеспеченный; товарищ -
Т. е. заместитель, в современном понимании этого слова. - С. М. - министра торговли и промышленности. Он безумно увлекся Ксенией Михайловной, и эта встреча все решила в ее судьбе, но не принесла ей счастья.
Имеющая роскошную квартиру в Петербурге и уютное имение под Новороссийском, а также - двух дочерей и сына; - действительная статская советница, госпожа Ксения Садовская приехала в мае 1897 года на знаменитый германский курорт Бад - Наугейм, лечить подорванное третьими, тяжелыми, родами сердце и расшалившиеся в спокойном, но скучном до нетерпимости браке, нервы. И она никак не рассчитывала встретить на блестящем, модном светском курорте любовь….. В ее то возрасте?! В тридцать восемь лет? Полно! В эти годы возможно только легкое, ни к чему не обязывающее приключение, которое слегка развеет неизбежную в таких местах скуку….
Она хорошо знала себе цену, опытная светская дама, кокетка и говорунья, в облаке золотых пышных волос, в тени неизменных широкополых шляп с перьями, и омуте огромных глаз, подведенных томными, «сердечными тенями»!
И, быть может, домашняя светская певунья весьма и весьма трезво рассчитывала развлечься и поймать в сети кокетства кого - то из скучающих рядом петербургских и московских светских знакомых. Но уж никак не мальчика в гимназической тужурке, с покорным видом пажа усердно влачившего за матерью и теткой их неизменные книги, зонты, пледы и шали. Мать светлоглазого, кудрявого гимназиста, тонкая и тонная, вертлявая, чересчур экзальтированная дама, привлекала внимание курортной публики чрезмерной театральностью, напыщенностью не только всех своих жестов и движений, но даже и просто - молчания. Александра Андреевна Кублицкая, супруга петербургского полковника Франца Пиотух - Кублицкого тоже приехала на воды, в сопровождении сына и преданной сестры Марии, лечить расстроенные нервы и сердце. Она была ровесницей госпожи Садовской и в чем - то неуловимо походила на нее. То ли излишне пылким обожанием своего единственного чада - Ксения Михайловна точно также носилась со своими тремя детьми, вечно болезненными, - то ли - тщательно даже и от самой себя скрываемой потребностью в не менее пылком обожании ее собственной персоны! Впрочем, здесь Александре Андреевне повезло много больше. Маленький ее паж - королевич - Сашура с самого раннего младенчества находился при ней, как при царствующей королеве - матери и, обладая им столь полновластно, делиться Александра Андреевна таким сокровищем совершенно ни с кем не собиралась. Слишком дорого: ценою разбитых иллюзий молодости, неудавшейся в самом начале семейной жизни с мужем - профессором - неврастеником, смертью первого ребенка, тяжелым, позорным разводом, скандалом в почтенной семье, досталось ей оно, это безумно любимое сокровище! Как же могла она его кому - то отдать? Мыслимо ли это вообще для чрезмерно любящего сердца?
Так что, Ксения Михайловна оказалась соперницей вдвойне. Соперницей, заранее обреченной на поражение, ибо, кто же может бороться с ревнивицей - матерью?
Тетушка Блока, писательница Мария Андреевна Бекетова, самыми невинными фразами в «лакированной» биографии племянника изображает в лице Ксении Михайловны опытную светскую хищницу: «Она первая заговорила со скромным мальчиком, который не смел поднять на нее глаз, но сразу был охвачен любовью. Красавица всячески старалась завлечь неопытного мальчика».
В официальном житии великого Поэта все, все должно выглядеть очень пристойно!
Но в личном дневнике Мария Андреевна Бекетова выскажется со всей пылкой яростью старой девы о первой возлюбленной кумира - племянника: «Он, ухаживая впервые, пропадал, бросал нас, был неумолим и эгоистичен. Она помыкала им, кокетничала, вела себя дрянно, бездушно и недостойно».
(Дневник М. А. Бекетовой цитируется по книге В. Орлова «Александр Блок. Гамаюн.». т. 1., стр. 63. Издательский центр «Терра». М. 1997 год. Далее все отрывки из писем и дневников Блока и другие документы приводятся именно по этому двухтомному изданию. - С. М.)
Да, красавец - юноша с античными чертами лица и подлинником шекспировских трагедий и сонетов под мышкой, почти мгновенно отбросил в сторону надоевшие пледы и нравоучения сухопарой тетушки и матушки - полковницы. Деспотичная, высокомерная, неуправляемая, приправленная Достоевским, Ницше и цыганским хором, в одночасье покинутая верным обожателем матушка (и верная ma tante* - тетушка, франц. - в паре с нею!), закатывала ежедневные эпилептические истерики, ломала пальцы, пила пузырьками ландышевые капли, но сын впервые был равнодушен ко всему на свете, кроме синеглазой советницы!
Ухаживал он не очень умело, и оттого - то это выглядело в глазах Ксении Михайловны особенно трогательно: ежеутренние розы на крыльце, теневой конвой, шелест и хруст в зарослях ольхи за рамами спальни в отеле. Поначалу она растерялась, и от этой растерянности, должно быть, и вела себя несколько смешно и нелепо: капризничала, тиранила, била отчаянно влюбленного пажа публично зонтиком по руке, возвращала цветы, рвала билеты на концерт, словом, ошеломленная внезапно застигнувшим ее «кружением сердца», и тщетно борясь с этим из последних сил, то отталкивала, то привлекала. Но все это только пуще разжигало пыл еще незакаленного в боях за сердце прекрасной дамы неловкого трубадура. Он, почти вприпрыжку, бежал на свидания на окраину городка, возле солевых градирен, или около туманного ивового озера, послушно катал синеокую «похитительницу сердца» в лодке…..
Но было не только это. Один из таких вечеров очень нежно и плавно перешел в ночь. Свидания перестали быть лишь романтическими. Гимназист теперь возвращался домой под утро, бледный, взволнованный, и что - то усердно писал в своей книжке - альбоме, не позволяя никому до нее дотрагиваться. Вот этими строками он открыл свой первый лирический цикл, озаглавленный тремя буквами: «К. М. С.»:
Сердце занято мечтами,
Сердце помнит долгий срок
Поздний вечер над прудами,
Раздушенный Ваш платок …..
И еще, уже более определенно:
В такую ночь успел узнать я,
При звуках ночи и весны,
Прекрасной женщины объятья
В лучах безжизненной луны.
Александре Андреевне милый ее Сашура этих, да и всех других, отчаянно любовных, горячечных строк - не прочитал. Такое было впервые! Отвергнутая «домашняя королева» в бессилье разорвала в клочья батистовый платок, обломила трость - ручку у зонта и, проведя пару бессонных ночей, во время которых караулила шаги сына - пажа по безлюдному коридору, решилась на крайний, отчаянный шаг. Она нанесла «перезрелой кокетке» утренний визит, отнюдь не светский, в отчаянии пообещав «гнусной совратительнице юного дарования» все, что угодно, вплоть до серной кислоты и сибирской каторги, благо положение второго мужа - гвардейского полковника - сии угрозы вполне позволяло!
Ксения Михайловна молча выслушала истерические вопли ревнивицы, чему - то задумчиво улыбнулась, и… отворила входную дверь.
Ошеломленная таким холодным приемом госпожа Пиотух - Кублицкая в тот же вечер решилась увезти сына в фамильную усадьбу Шахматово. Внешне он не сопротивлялся.
Первая любовь пришла к поэту в 16-летнем возрасте. Летом 1897 года его сердце взволновала Ксения Михайловна Садовская, 37-летняя жена статского советника. Их встреча произошла на немецком курорте Бад-Наугейм, куда светская дама приехала поправить здоровье после третьих родов. Подросток же там отдыхал в компании матери Александры Андреевны и тетушки Марии Андреевны Бекетовой. Последняя позже описала в своем дневнике страсть, охватившую сердце ее племянника: «Он, ухаживая впервые, пропадал, бросал нас, был неумолим и эгоистичен. Она помыкала им, кокетничала, вела себя дрянно, бездушно и недостойно».
Ксения Садовская. Фото: Commons.wikimedia.org
По ее воспоминаниям, Садовская первая заговорила с юношей, который боялся даже поднять на нее глаза, и всячески пыталась «завлечь неопытного мальчика». Но по другой версии, Александр сам фактически преследовал мать семейства: приносил к ее крыльцу розы, прячась в кустах, сопровождал ее на прогулках, пытался поймать взгляд ее больших синих глаз.
Ксения Михайловна явно была озадачена таким вниманием. Она то возвращала настойчивому ухажеру цветы, то высмеивала, то, наоборот, подначивала, призывая быть смелее. Но со временем эта игра увлекла и ее, и она как-то оставила подростка у себя на ночь.
Подобная связь не на шутку напугала мать Блока, которая на год была младше возлюбленной сына.
«Сашура у нас тут ухаживал с великим успехом, пленил барыню, мать троих детей... Смешно смотреть на Сашуру в этой роли. Не знаю, будет ли толк из этого ухаживания для Сашуры в смысле его взрослости, и станет ли он после этого больше похож на молодого человека. Едва ли», - писала она домой в одном из писем.
Как-то однажды она решилась на встречу с избранницей сына. Разговор был не из приятных. По воспоминаниям, взволнованная мать кричала на «совратительницу» и даже, по некоторым данным, угрожала серной кислотой. Вскоре после этого подростка увезли домой.
В Петербурге между Блоком и Садовской произошло несколько тайных встреч. В 1900 году их связь окончательно прервалась.
«Позер с повадками фата» - так охарактеризовала Александра Блока дочь великого ученого Любовь Менделеева после одной из первых их встреч. Это произошло в Боблове, куда 17-летний юноша приехал по приглашению Анны Ивановны Менделеевой. Гость не приглянулся строгой 16-летней Любе, хотя в разговоре они выяснили, что у них много общего. В Петербурге их встречи были редкими.
В 1900 году Менделеева поступила на Высшие женские курсы и о Блоке вспоминала редко. В то время Александр был увлечен идеями Владимира Соловьева, верил в мистику и мечтал обрести в своей жизни Прекрасную Даму. Однажды он заметил на улице Любу, которая шла к зданию Курсов от Андреевской площади. В этом он увидел знак, поданный свыше, уверовал, что именно эта женщина должна стать частью его жизни. Позже эта встреча легла в основу стихотворения «Пять изгибов сокровенных», в котором идет речь об улицах, по которым шла Любовь Дмитриевна.
В 1903 году Александр сделал своей возлюбленной предложение, на которое она дала согласие.
Любовь Менделеева и Александр Блок в 1903 году. Фото: Commons.wikimedia.org
Союз поэта и его музы был непростым. Блок считал, что физическая близость способна разрушить их духовное родство, и пытался объяснить своей супруге, что им стоит избегать плотских отношений. По данным библиографов, лишь осенью 1904 года их общение перестало быть только платоническим. Однако к весне 1906 года физические отношения у них опять прекратились.
В этот период у Любови Дмитриевны началась связь с писателем Андреем Белым, товарищем Александра Блока. Любовный треугольник был достаточно мучительным для всех участников. Белый и Блок обменивались письмами, Любовь Дмитриевна принимала решения остаться с мужем, но продолжала встречи с Андреем. Окончательная развязка произошла между ними осенью 1907 года, когда «Прекрасная Дама» приняла решение навсегда вычеркнуть Белого из жизни.
Однако измены в семье не прекратились. Любовь Дмитриевна, поступив в труппу Мейерхольда, отправилась на гастроли на Кавказ. В Могилеве она познакомилась с актером Дагобертом, от которого вскоре забеременела. В 1909 году у нее родился сын, который прожил всего несколько дней. Гибель мальчика Блок переживал очень болезненно и написал стихотворение «На смерть младенца».
Несмотря на все жизненные штормы, в жизни Блока были «только две женщины - Люба и все остальные».
Знакомство Волоховой с поэтом состоялось в 1906 году.Фото: Commons.wikimedia.org
В 1907 году был опубликован сборник стихотворений Александра Блока «Снежная маска». Книга открывалась словами: «Посвящаю эти стихи Тебе, высокая женщина в чёрном, с глазами крылатыми и влюбленными в огни и мглу моего снежного города».
Этой женщиной была 28-летняя Наталья Волохова, актриса труппы Веры Комиссаржевской. Поэт увлекся ею не на шутку, что тяжело ранило Любовь Менделееву. Между женщинам даже произошел разговор, в котором Волохова призналась, что не готова взять на себя все заботы о Блоке.
Александр же какое-то время преследовал актрису. В марте 1908 года в Москве между ними произошло объяснение, в котором она сказала, что не может ответить на его чувство.
«Зачем вы не такой, кого бы я могла полюбить?» - бросила она фразу поэту.
Постановка оперы «Кармен» в театре Музыкальной драмы стала одним из ярчайших событий культурной жизни Петербурга осенью 1913 года. Настоящим открытием для публики стала 34-летняя актриса Любовь Александровна Дельмас, исполнившая главную роль.
Её выступления производили неизгладимое впечатление на Александра Блока. Фото: Commons.wikimedia.org
Яркая красотка, полная внутреннего огня, поразила и поэта, который стал забрасывать ее любовными письмами. В день, когда опера была показана в последний в сезоне раз, Блок решился передать ей записку с номером телефона. На следующий день они встретились
Историки отмечают, что, закружившись в этом романе, Блок наконец смог соединить духовную любовь и земную.
Летом 1914 года Любовь Александровна призналась ему: «Я вас никогда не забуду, вас нельзя забыть. Вы - переворот в моей жизни…»
Однако страсть продлилась недолго. В жизни поэта стали появляться новые мимолетные увлечения. Но дружеские отношения они сохранили.
Осенью 1915 года вышедшую поэму «Соловьиный сад» Блок преподнес Дельмас с надписью: «Той, кто поет в Соловьином саду».
«Боже, какою я страстью томим! - восклицал поэт. В 1897 году, за год до памятной встречи с Любовью Менделеевой, будущей женой, Блок пережил первую любовь, сильнейшее чувство, страсть, захватившую все его существо и подарившую божественное поэтическое вдохновение. В результате этого чувства родились чудесные стихи о любви. Надо сказать, что в течение жизни поэт все время возвращался к прежним стихам, тем, что литературоведы называют «ранним наследием», переписывал их, правил. А перед смертью, тяжело больной, он признался матери: может быть, только те первые рифмованные строки и есть то, что следует предъявить потомкам?
Вот одно из стихотворений. К. М. С. Луна проснулась. Город шумный Гремит вдали и льет огни, Здесь все так тихо, там безумно, Там все звенит,- а мы одни... Но если б пламень этой встречи Был пламень вечный и святой, Не так лились бы наши речи, Не так звучал бы голос твой!.. Ужель живут еще страданья, И счастье может унести? В час равнодушного свиданья Мы вспомним грустное прости декабря 1898
В ту пору своей жизни она была опытная светская дама, жена и мать семейства, богатая, изнеженная. Красавица. Ее «очи синие бездонные» сразили мальчика наповал. Ксения Михайловна Садовская, до замужества Островская, родилась в 1859 году, в семье мелкого акцизного чиновника в Херсонской губернии. Семья едва сводила концы с концами: долги, нужда, бесконечные унижения. Тем не менее Ксения получила вполне приличное образование – в частной женской гимназии в Одессе, потом - в Москве и Петербурге. Готовилась на сцену – у Ксении обнаружился хороший голос, но внезапная болезнь горла не дала ей закончить консерваторию. И девушка из обедневшей семьи вынуждена была пойти на службу в Статистический комитет, чтобы самой зарабатывать на жизнь. А на одном из спектаклей в Мариинском встретила своего будущего мужа, весьма обеспеченного человека. Он занимал должность товарища (заместителя) министра. И когда он сделал ей предложение, она не раздумывала: нищета надоела. На курорт в Южную Германию действительная статская советница приехала с детьми, чтобы поправить здоровье после третьих, не очень простых родов.
Тетушка Блока, писательница Мария Андреевна Бекетова вспоминала: «Она первая заговорила со скромным мальчиком, который не смел поднять на нее глаз, но сразу был охвачен любовью. Красавица всячески старалась завлечь неопытного мальчика». На самом деле, наверное, дело обстояло так и... не совсем так. Юноша был горяч, ухаживал неумело, возможно докучал: каждое утро приносил розы, молча сопровождал даму, прячась в кустах, вздыхал и пытался поймать ее взгляд. Ксения Михайловна пыталась превратить эту докуку в шутку - то приказывала ему быть смелее, то запрещала являться на глаза, то била зонтиком по руке, то возвращала цветы и высмеивала его. Но в какой-то момент увлеклась. Словом, шепот пылкого юноши во время одиноких катаний на лодке подействовал… Она оставила его на ночь. Сердце занято мечтами, Сердце помнит долгий срок, Поздний вечер над прудами, Раздушенный ваш платок...
Маменька встревожилась не на шутку. В истории сохранилось свидетельство о том, как она нанесла утренний визит любовнице сына, кричала, хваталась за сердце, угрожала «гнусной совратительнице молодого дарования» серной кислотой и даже каторгой. Садовская улыбнулась и молча открыла перед истеричной женщиной дверь. Садовская была на год старше (!) матери своего возлюбленного… Александра Андреевна писала домой (не без ехидства): «Сашура у нас тут ухаживал с великим успехом, пленил барыню, мать троих детей... Смешно смотреть на Сашуру в этой роли. Не знаю, будет ли толк из этого ухаживания для Сашуры в смысле его взрослости, и станет ли он после этого больше похож на молодого человека. Едва ли». А сыну она цинично заявила: «Куда деться, Сашурочка, возрастная физика, и, может, так оно и лучше, чем публичный дом, где безобразия и болезни?» В тот же день отрока увезли домой. Он побежал к Садовской прощаться. И подарил ей полуувядшую розу. Долгое время - почти восемь месяцев - они не виделись. Можно лишь предположить, почему: истерики Александры Андреевны, все время заглядывающей в дневник сына, - в семье Блока; семейная рутина и быт - в доме Садовских.
Страшную жизнь забудем, подруга, Грудь твою страстно колышет любовь, О, успокойся в объятиях друга, Страсть разжигает холодную кровь. Наши уста в поцелуях сольются, Буду дышать поцелуем твоим. Боже, как скоро часы пронесутся... Боже, какою я страстью томим!.. Так что несколько тайных встреч в Петербурге все же было. «Если бы Ты, дорогая моя, знала, как я стремился все время увидеть Тебя, Ты бы не стала упрекать меня… Меня удерживало все время все-таки чувство благоразумия, которое, Ты знаешь, с некоторых пор, слишком развито во мне, и простирается даже на те случаи, когда оно совсем некстати». В этих и других строках Блок обращается к ней как ко всем своим последующим возлюбленным, как к Прекрасной Даме – на Ты, и с большой буквы. (Все петербургские «незнакомки» Блока, мимолетные девушки для плотских утех, долго будут «дышать духами и туманами» и внешне напоминать ту первую – синевой глаз, страусовыми перьями, флером вуали, загадкой…)
И снова встревоженная мать отправилась к Садовской: на этот раз Александра Андреевна держалась в рамках приличий, и только умоляла не держать, отпустить сына. Чувство, конечно же, было обречено. Александр остывает к Садовской и отдаляется. Тем более что на горизонте появилась Любочка Менделеева, женщина, с которой он – то постоянно влюбляясь и превознося до небес, то постоянно изменяя ей и мучая ее, то терпеливо снося ее измены, – останется до самой смерти. Маменька (на снимке, сделанном несколько десятилетий спустя, - Александр Блок с постаревшей матерью) будет всячески приветствовать этот брак: все-таки они ровесники… а не этот дикий, ужасный мезальянс…
В 1900 году между Блоком и Ксенией Садовской произошло последнее, решительное письменное объяснение. На этот раз унижалась она, и, в конце концов, назвав юношу «изломанным человеком», она проклянет свою судьбу за то, что встретила его. И все кончилось. Блок еще раз вернется в Бад-Наугейм, на место прежней любви. Через двенадцать лет там почти ничего не изменилось – изменился только он сам: Все та же озерная гладь, Все так же каплет соль с градирен. Теперь, когда ты стар и мирен, О чем волнуешься опять? Иль первой страсти юный гений Еще с душой не разлучен, И ты навеки обручен, Той давней, незабвенной тени?
Садовская после революции похоронит мужа, будет страдать от нищеты в голодном Петрограде. Отправится к сыну в Одессу, а по пути будет подбирать колоски и жевать их, чтобы не умереть от голода. Дни свои Ксения Михайловна Садовская закончит в Одессе, шестидесяти пяти лет, в клинике для душевнобольных, пережив поэта, чьей музой она была в течение каких-то полутора лет, на четыре года. Лечащему врачу- психиатру, большому любителю и знатоку поэзии, она раскроет тайну первой любви Блока. Он не совсем ей поверит. А после ее смерти в подоле юбки окажутся зашитыми двенадцать писем Блока, перевязанных розовой лентой, и засохшая роза, по лепесткам которой совершенно невозможно было узнать ее прежний цвет.
28 ноября 1880 года родился Александр Блок. Он был поэтом-символистом, сыгравшим заметную роль в русской литературе Серебряного века. Первые свои стихи Блок написал в пять лет, в десять - он написал два номера журнала "Корабль". Первый громкий успех пришел в начале ХХ века с выходом цикла "Стихи о Прекрасной Даме".
Той Прекрасной Дамой стала Любовь Менделеева, дочь знаменитого русского химика. Любовь Дмитриевна была для Блока одновременно и Музой, и супругой. Однако, как ни была сильна любовь к супруге, Блок увлекался и другими женщинами. Сегодня "РГ" вспоминает тех, кто стал для поэта Музой.
С Ксенией Михайловной Блок познакомился на немецком курорте Бад-Наугейме в 1897 году. Это была его первая любовь, оставившая глубокий след в творчестве поэта. Садовская была старше Блока на 22 года. Курортный роман был бурным, а затем перерос в длительные отношения; 16-летний юноша испытал весь спектр чувств мужчины к женщине - от пылкой влюбленности и неловкого смущения до ярости и ненависти.
Влюбленный Блок писал:
"В такую ночь успел узнать я,
При звуках ночи и весны,
Прекрасной женщины объятья
В лучах безжизненной луны".
Через двенадцать лет, когда до него дойдут слухи о кончине Садовской, поэт не лестно отзовется о своей первой любви: "Однако, кто же умер? Умерла старуха. Что же осталось? Ничего. Земля ей пухом".
Впрочем, несмотря на осадок, оставшийся после расставания, Блок в стихах нашел место и теплым чувствам:
"Жизнь давно сожжена и рассказана,
Только первая снится любовь,
Как бесценный ларец перевязана
Накрест лентою алой, как кровь.
И когда в тишине моей горницы
Под лампадой томлюсь от обид,
Синий призрак умершей любовницы
Над кадилом мечтаний сквозит".
Любовь Менделеева
Дочь знаменитого химика Дмитрия Менделеева в свои шестнадцать лет слыла красавицей. Знакомы они с Блоком были с детства, но новая встреча перевернула мир поэта - он встретил Музу, Прекрасную Даму, Любовь. И эти отношения были противоположностью его романа с Садовской.
Вхожу я в темные храмы,
Совершаю бедный обряд.
Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцаньи красных лампад.
В тени у высокой колонны
Дрожу от скрипа дверей.
А в лицо мне глядит, озаренный,
Только образ, лишь сон о Ней.
О, я привык к этим ризам
Величавой Вечной Жены!
Высоко бегут по карнизам
Улыбки, сказки и сны.
О, Святая, как ласковы свечи,
Как отрадны Твои черты!
Мне не слышны ни вздохи, ни речи,
Но я верю: Милая - Ты.
Они поженились в 1903 году. Сперва Блок видел в своей Идеал, боготворил ее. И это было проблемой в их отношениях. Блок считал, что Муза должна оставаться Музой, и нет никакой необходимости в физической близости. Супруга была в смятении. Особенно учитывая увлечения Блока другими. Но и Любовь Дмитриевна не осталась без внимания: за ней ухаживали "коллеги по цеху" Блока - Соловьев и Белый. А чувства Блока вновь бурлят.
Наталья Волохова
С актрисой труппы Веры Комиссаржевской Блок познакомился во время подготовки постановки пьесы "Балаганчик" (1906 год). Именно в этой драме описан конфликт между поэтом и Андреем Белым, претендовавшим на сердце Любови Дмитриевны. Отношения супругов к этому времени практически разладились…
Блок сходил с ума от эффектной брюнетки, посылал ей цветы и стихи, просиживал у нее в гримерке, встречал после спектаклей. Ходят слухи, что он готов был развестись ради Волоховой, но этот роман завершился вместе с циклом стихов "Снежная Маска".
"Я в дольний мир вошла, как в ложу.
Театр взволнованный погас
И я одна лишь мрак тревожу
Живым огнем крылатых глаз.
Они поют из темной ложи:
"Найди. Люби. Возьми. Умчи".
И все, кто властен и ничтожен,
Опустят предо мной мечи".
Оперную певицу Блок повстречал в марте 1913 года. Их дома были по соседству, Блоки жили тогда в доходном доме на Офицерской улице. В течение нескольких месяцев они были неразлучны, даже выступали вместе - он читал стихи, она пела романсы.
"О да, любовь вольна, как птица,
Да, все равно - я твой!
Да, все равно мне будет сниться
Твой стан, твой огневой!
Да, в хищной силе рук прекрасных,
В очах, где грусть измен,
Весь бред моих страстей напрасных,
Моих ночей, Кармен!"
Однако они расстались в 1914 году, когда Блок затосковал по жене, которая не выдержав любовных метаний мужа отправилась санитаркой на фронт.
После возвращения Любови Дмитриевны Блок успокоился, более он не отпускал жену от себя и был ей верен до самой смерти в 1921 году. Любовь Дмитриевна пережила мужа на 18 лет.
Александр Абросимов
